Звезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активнаЗвезда не активна

Надежда СЕРЕДИНА

ОТРЫВОК ИЗ ПОВЕСТИ «ПРОЕЗДОМ…»

 

Духовный путь поэта – это духовный путь его народа, многострадального и счастливого, покорного и бунтарского, всепобеждающего и рабски не умеющего подняться из нищеты и прекратить саморазрушение. Марина Цветаева переводит Гарсиа Лорку.

“На берегу канала

Дрожат тростник и сумрак

А третий – серый ветер…”

Непредсказуемость появления “серого ветра”. Кто этот “серый ветер” для Марины Цветаевой? Война? Тоталитарный режим? Предощущение своего ухода?

Творчество во имя созидания красоты. Красота – мера таланта.

Сгорела крипта, сгорел архив Гауди.

Шестнадцатого августа тридцать шестого года Гарсиа Лорка был арестован, а девятнадцатого августа, на рассвете, расстрелян в восьми километрах от Гранады, в Виснаре. Книги  Лорки были сожжены на площади Кармен в Гранаде.

“Перекачиванием мертвой крови в живое тело” называла Цветаева порабощение фашизмом испанского народа. 

“Прорытые временем

Лабиринты

Исчезли.

Пустыня

Осталась”.

У меня не хватит сил подняться… Почему шумит вода? По крутой винтовой лестнице с очень высокими ступенями я иду одна. Я заперта в этой башне подземелья. Почему дрожат ноги? Память этих стен и ступеней переселяется в меня? Я хочу отсюда поскорее выйти. Поскорее. За решеткой – люди. Ступени в воде. Дверь закрыта. Решетка. Я не хочу быть за решеткой! Куда я попала?! Я хочу к людям! Какая глупость. Почему у меня дрожат колени? Какой-то немец остановился. Машет руками. Я не понимаю, чего он машет. Я забралась туда, куда нельзя? Я не хочу в мешок каменный. Я не хочу одна подниматься по лестнице… Но у меня нет другого выхода. Ну что ж. На дрожащих коленях тоже можно подниматься. Только труднее. Вперёд, вверх и выше”.

Надежда СЕРЕДИНА

ВХОД В ХРАМ

Новелла

 

Когда мы ищем что-то доброе и вечное, то в конце концов находим это.

Вот и высокие сверкающие, точно окрашенные солнцем, купола церкви. У входа в храм оперлась на перильца старушка-монашка с сухеньким лицом. Лариса повязала платок. Горят, вздрагивая, свечи. Она встала у окна в сторонке, прямо перед ней – лик Божией Матери. Зажгла свечу, почувствовала живое, излучающее тепло. Поставила в свободное гнездышко подсвечника. Хотела перекреститься, но постеснялась. Вспомнила резкую ссору с матерью, когда уезжала в Москву. Лариса никогда не была на исповеди, хотя давно хотела, стремилась войти в церковь, как все прихожане, так же, как эти старушки, довериться батюшке, почувствовать Бога. И мать её об этом просила. Что мешало и почему, она не могла понять; быть может, то, что в ее семье не было принято говорить о Боге, не имелось икон. Все ей нужно было начинать сначала. Она купила Библию давно и раз за разом прочитывала отрывки и главы. Но не было чего-то главного, не было человека, который помог бы ей услышать живое слово Христово. Ей даже стало казаться, что вера передается от человека к человеку. И она стала вглядываться в людей, в их глаза, в их лица, в их нагибающиеся в поклонах фигуры. Слушала проповедь, но очень мало понимала слов, только слышала мощный, откуда-то сверху, от купола льющийся голос. И вдруг глаза ее увидели: светится живой огонечек, словно сердце горит и освещает изнутри икону. Страх и радость обожгли.

– Красивая тут Божья Матерь. Люблю... Аж лик светится. – Старушка, сухонькая и маленькая, как семилетняя девочка: – Ну, живая и живая. Прямо свет разума святого Евангелия...